Но потом всё же просит спеть в синагоге.
Кантор-самозванец в отчаянии прибегает к Шлемензону:
– Ой, Додик, что м…не делать? Я же совсем не умею петь!
– Яша, сделай так: встань на возвышение, издай один-единственный звук и упади. Остальное я беру на себя.
Так всё и происходит. Шлемензон пробирается сквозь встревоженную толпу, осматривает Рабиновича, щупает пульс и выпрямляется:
– Евреи, жить он будет, но петь – никогда!
