поднимаются к облакам.
Украина здесь начинается,
солнце к первым приходит к нам,
Солнце к первым приходит к нам.
Луганщина - песня моя!
В степи ковылей колыхание.
Луганщина, ты для меня –
великое чувство кохання.
Здесь ходила сама История,
след оставила, где прошла
И в кольчуге с копьём на половца,
и фашиста огнем гнала,
И фашиста огнём гнала.
Приезжайте к нам спелой осенью,
и весной, да хоть каждый день.
Приезжайте к нам на вареники,
приезжайте к нам на сирень,
Приезжайте к нам на сирень.
А невесты у нас красавицы,
поищите по всей стране,
Даже если хороших встретите,
наши лучше, поверьте мне,
Наши лучше, поверьте мне.
Луганщина – песня моя!
В степи ковылей колыхание.
Луганщина, ты для меня –
великое чувство кохання.
Эта песня в исполнении московской группы «Лесоповал» является неофициальным гимном Луганской области. Текст был написан в 2003 году в рамках подготовки к достаточно помпезному празднованию 65-летней годовщины образования области. Тогда же, в 2003 году в Луганске появились две архитектурные и туристические достопримечательности: Свято-Владимирский кафедральный собор – самый большой в восточной Украине, и огромный, покрытый позолотой памятник князю Игорю, сидящему верхом на коне. Тому самому Игорю, которому посвящен шедевр древнерусской письменности – «Слово о полку Игоревом». Как говорят местные краеведы, именно через здешнюю степь князь возвращался домой после проигранной битвы с половцами.
«Лоскутное одеяло» истории
Исторически Луганская область представляет собой «лоскутное одеяло», в котором сшиты воедино регионы с разным населением, разными традициями и разной исторической судьбой. Север области – преимущественно сельскохозяейственные районы – это украинская Слобожанщина, тяготеющая к Харьковщине и Сумщине. Здешнее население в массе своей – этнические украинцы, говорящие или по-украински, или на суржике.
Крайний юг области – промышленный. Это города, возникшие вокруг заводов, или шахтерские поселки. Состав населения здесь интернациональный. Это украинская Америка. Людей в эти края гнал поиск работы и куска хлеба, поэтому их мало интересовало, на каком языке разговаривает сосед и какому Богу он молится. Именно здесь распространено мнение, согласно которому «какая разница, какой национальности человек. Лишь бы человек был хороший».
Юго-запад области – это земли бывшей Славяносербии – территорий, освоенных во времена Екатерины Второй массово переселявшимися в Российскую империю выходцами с Балкан – бежавшими от турецкого владычества целыми семьями и даже целыми селами сербами, хорватами, греками и представителями других народов. На новом месте они получали в собственность землю, а взамен несли воинскую службу. Соответственно, административными единицами Славяносербии были полки. Так же, кстати, как и в Гетьманщине.
Еще один исторический регион, прирезанный к Луганщине при советской власти – это Станично-Луганский район – часть Области Войска Донского. Здесь до сих пор живут потомки донских казаков.
Несмотря на то, что от областного центра до Станицы Луганской двадцать пять минут езды рейсовым автобусом, историческая память у луганчан и у станичников разная. Достаточно сказать, что всего за четверть века луганчане и казаки дважды успели повоевать друг с другом. В 1919 году луганские рабочие под руководством Клима Ворошилова организовали героическую оборону города от наступавших с востока обьединенных войск Добровольческой армии Деникина и Донской армии атамана Краснова, в которую были мобилизованы и жители Станицы Луганской.
Самые ожесточенные бои шли тогда в районе Острой Могилы – местности на подступах к Луганску. Женщины и дети из рабочих семей устроили многокилометровую живую цепь, по котрой передавали из рук в руки снаряды для артиллерийских орудий. Это событие стало одним из стержневых мифов, на которых базируется региональная историческая память. Неслучайно одна из двух главных луганских улиц и сегодня в память о тех событиях носит название Оборонная.
А когда в 1942-1945 году в область пришли немецкие оккупанты, те из луганчан, кто не успел или не смог эвакуироваться вглубь СССР, пошли в партизанское сопротивление. В Краснодоне возникла подпольная партизанская группа «Молодая гвардия», деятельность и трагическая гибель участников котрой стала позже основой для одного из стержневых советских пропагандистских мифов. В то же время многие казаки из Станицы ушли в Казачий кавалерийский корпус СС под командованием генерала фон Паннвица и в добровольческие отряды вернувшихся вместе с немцами на Родину знаменитых казачьих атаманов, героев антибольшевистского движения Краснова и Шкуро. Сегодня об этом историческом факте на Луганщине вспоминать не любят, так как он явно диссонирует с опирающимся на советскую традицию и культивируемым на бюджетные деньги местной властью «луганским патриотизмом».
«Луганский патриотизм»
Об этом следует сказать особо. Дело в том, что если брать областной центр и шахтерский юг, то действительно их история и историческая память неотделимы от советского периода. Освоение этой части региона началось сравнительно поздно – с конца восемнадцатого века, и наибольших успехов в этом деле достигли в СССР. Луганщина – это родина знаменитого шахтера-передовика Алексея Стаханова, положившего начало стахановскому движению. Его имя носит один из шахтерских городов области. Луганщина – родина уже упоминавшейся «Молодой гвардии».
Самый известный луганчанин за всю историю города – это Клим Ворошилов. Человек, прошедший путь от слесаря одного из местных заводов до организатора большевистских подпольных ячеек, красногвардейских отрядов, наркома оброны СССР и председателя Верховного Совета СССР. Неудивительно, что Луганск почти шестьдесят лет с небольшими перерывами носил имя Ворошиловграда. И сегодня Клим, восседающий на коне, украшает площадь перед луганским горсоветом. Кстати, современный украинский прозаик Сергей Жадан не так давно попытался вмонтировать этот советский пласт местной истории в украинский культурный контекст в своем романе «Ворошиловград».
По переписи 1912 года, в дореволюционном Луганске проживало всего 50 тысяч селовек. За последующие полвека город превратился в полумиллионный мегаполис. В период массового жилищного строительства 60-х–80-х годов прошлого века территория города выросла в десятки раз. Естественно, что названия новым улицам, кварталам, скверам, паркам и площадям дались соответствующие. Отсюда улицы Советская, Анри Барбюса, Луначарского, Володарского, сквер имени Молодой гвардии, сад имени 1 Мая, парк Щорса, площадь героев Великой Отечественной войны, кварталы Жукова, Ватутина, 50-летия Октября и т.д. и т.п.
Именно по этой причине, кстати, когда в начале 90-х годов прошлого века, на волне приобретения независимости местные «демократы» попытались провести в городе волну переименований, местная топонимическая революция захлебнулась. Выяснилось, что переименовывать практически нечего. Советские названия в подавляющем большинстве случаев – исходные. Этот факт нужно принимать во внимание и особо рьяным нынешним борцам с советским прошлым. Луганск – город советский. И с этим нужно просто смириться.
Наиболее адекватный способ интеграции Луганска в новоукраинский контекст – это не борьба с советским наследием, а актуализация «несоветской» традиции, которая тоже есть, хотя и не так известна. В принципе, имена первого городского головы Николая Холодилина, бюст которого стоит в старом городе возле гостиницы «Украина», одного из основателей города немца Карла Гаскойна, инженера Лутугина, украинских меценатов из семьи Алчевских, уже достаточно известны и за последние два десятилетия достаточно органично прижились в массовом сознании наряду с «мертвыми богами» советской эпохи.
Последние десять лет областные власти приложили много усилий и затратили много бюджетных средств на культивирование особого местного, луганского патриотизма, густо замешанного на советских мифах и разбавленного пророссийскими нотками. Город Северодонецк стал известен по всей Украине не благодаря наличию там красивого Ледового Дворца, а благодаря проведению в ноябре 2004 года пресловутого Северодонецкого съезда депутатов местных советов, на котором звучали призывы к отделению от Украины.
Кстати, о сепаратизме. Вопреки многочисленным мифам, бытующим в остальной, особенно в западной Украине, никаких массовых сепаратистских настроений на Луганщине нет. Крикливые маргиналы, размахивающие сейчас на площадях Луганска триколорами, представляют подавляющее меньшинство луганчан.
На самом деле большинство луганчан, если чего и хотят от киевской власти, так это того, чтобы все в регионе осталось как есть. В украинских патриотических пабликах часто можно увидеть демотиватор с фразой о том, что «українська національна ідея – від..біться від нас».
Вот примерно такая же «региональная идея» господствует и в умах луганчан. Если центральная власть воздержится от каких-то кавалерийских атак на местную идентичность, если в Луганске не будут устраивать показательных расправ над памятниками Ленину или Ворошилову, если, наконец, забота об украинском языке будет подкреплена аналогичной заботой о социальной сфере и экономике ( а Луганщина – это регион патерналистских настроений, и с этим тоже нужно смириться), о какой-либо угрозе местного сепаратизма можно забыть.
«Вакуум власти»
Хотя Луганщина ассоциируется с заводами и шахтами, однако факт состоит в том, что за последние два десятка лет промышленный потенциал области был во многом утерян. Показательный факт: на родине «того самого» Стаханова сегодня закрыты абсолютно все шахты. В областном центре десятки предприятий были уничтожены и порезаны на металлолом. Флагман местной промышленности, принадлежащий сейчас россиянам, «Лугансктепловоз» в лучшие годы давал работу 39 тысячам человек. Сегодня же эта цифра составляет всего 5 тысяч. Такая масштабная и катастрофическая деиндустриализация не могла не отразиться на структуре занятости. Если открыть «Бесплатку» – самую популярную местную газету с обьявлениями, то выяснится, что самый крупный работодатель – это сеть супермаркетов «Абсолют». Десятки тысяч людей заняты на рынках. Не будет большим преувелдичением сказать, что сегодняшний Луганск – это, в основном, город пенсионеров, базарных торговцев и студентов. При всем том, что работы нет, в городе действует целых пять (!) университетов и одна до недавнего времени академия (теперь тоже университет) внутренних дел. Обучение иностранных студентов стало достаточно прибыльным бизнесом. И сегодня встретить на луганских улицах африканцев, арабов, индусов или вьетнамцев – обычное дело.
Политика неотделима от экономики. В условиях крайне малого числа самодеятельного населения и большинства, зависящего от государственного финансирования, «на коне» оказываются те политики, которые обещают увеличение зарплат и пенсий. Недаром Луганск стал вотчиной политиков-популистов. Королевская и Ляшко – лишь самые известные из них. Впрочем, сегодня влияние Королевской в регионе почти не ощущается. В области традиционно сильны коммунисты. Луганская организация – едва ли не единственная реальная и дееспособная организация КПУ, которая осталась на сегодняшний день. Нардеп Спиридон Килинкаров – очень влиятельная фигура местного, а теперь и всеукраинского масштаба. В 2012 году он сумел добиться для КПУ второго результата по области по партийным спискам. КПУ тогда получила почти 25 % голосов луганчан. Именно коммунисты, а вовсе не «Батькивщина» или УДАР, не говоря уже о «Свободе», все эти годы ассоциировались в области с оппозицией. Именно КПУ стала центром притяжения для оппозиционного регионалам бизнеса. Сама же Партия Регионов – это почти безраздельная хозяйка местного политического поля. С падающими год от года рейтингами, однако удерживающая первенство благодаря тому простому обстоятельству, что хотя рейтинги ПР и падают, однако рейтинги оппозиции (за исключением КПУ) не растут. Люди, разочаровывающиеся в регионалах, не переходят под знамена других партий, а выпадают в электоральный «осадок», просто не приходя на выборы и уменьшая явку.
Победа Майдана и скоропостижный уход Януковича привели к возникновению в области ваккуума власти. Сегодня Луганщина оказалась между вчера и завтра. В ближайшие недели, а может быть, и месяцы будет дан ответ на вопрос, где окажется область – в новой, постреволюционной Украине, в составе Российской Федерации или в составе какого-нибудь новоявленного «Приднестровья». Пока Киеву было не до регионов, ситуацию тут в режиме автопилота контролировала местная власть, ориентирующаяся на главного луганского регионала Александра Ефремова. Назначение новым губернатором Михаила Болотского было встречено без особого восторга. Пока что говорить о каком-то авторитете нового руководителя не приходится. Новая власть пока что опирается исключительно на силовиков. Ее основной проблемой является то, что ей практически не на кого опираться в регионе. Своих Коломойских и Тарут на Луганщине нет, а местные проукраинские силы чрезвычайно слабы, их активисты малоавторитетны. Так что поиск той точки опоры, которая позволит начать реальное реформирование края, – это сейчас задача первостепенной важности.
Алексей Блюминов, Киев-Луганск
<\lj-cut>
